- В революционный момент очень трудно поспеть за событиями, которые дают поразительно много нового материала и оценке тактических лозунгов революционных партий. Настоящая брошюра писана до одесских событий *. Мы уже указали в «Пролетарии» (№ 9, «Революция учит»), что эти события заставили даже тех социал-демократов, которые создали теорию восстания-процесса и отрицали пропаганду временного революционного правительства, перейти или начать переходить фактически на сторону своих оппонентов. Революция учит, несомненно, с такой быстротой и такой основательностью, которые кажутся невероятными в мирные эпохи политического развития. И она учит, что особенно важно, не только руководителей, - но и массы... Правильные тактические лозунги социал-демократии имеют теперь особенно важное значение для руководства массами... Выработка верных тактических решений имеет гигантское значение для партии, которая хочет в духе выдержанных принципов марксизма руководить пролетариатом, а не только тащиться в хвосте событий. В резолюциях III съезда Российской социал-демократической рабочей партии и конференции отколовшейся части партии мы имеем самые точные, самые обдуманные, самые полные выражения тактических взглядов, не случайно высказанных отдельными литераторами, а принятых ответственными представителями социал-демократичесного пролетариата... Вот почему мы считаем самым насущным делом революционной социал-демократии тщательное изучение тактических резолюций III съезда Российской социал-демократической рабочей партии и конференции, определение уклонений в них от принципов марксизма, уяснение себе конкретных задач социал-демократического пролетариата в демократической революции. Этой работе и посвящена предлагаемая брошюра. * Имеется в виду восстание на броненосце «Князь Потемкин». На III съезде РСДРП (Лондон, в мае 1905) участвовали только большевики. На конференции (Женева, тогда же) - только меньшевики, называемые часто в предлагаемой брошюре «новоискровцами», ибо, продолжая издавать «Искру», они объявили устами тогдашнего своего единомышленника Троцкого, что между старой и новой «Искрой» лежит пропасть. В первом издании книги Ленин неточно перевел отрывок о Стефане Борне (Буттермильхе) из предисловия Энгельса к «Разоблачениям о Кельнском процессе коммунистов». Описку эту Владимир Ильич исправляет в специальном подстрочном примечании к второму заданию «Двух тактик...»:

- Переводя Энгельса, я сделал здесь ошибку в первом издании, приняв слово Buttermilch [кислое молоко] не за собственное имя, а за нарицательное. Эта ошибка доставила, конечно, необыкновенно много удовольствия меньшевикам. Кольцов писал, что я «углубил Энгельса»... Плеханов и теперь напоминает эту ошибку в «Товарище», - одним словом, нашелся ПРЕКРАСНЫЙ ПОВОД ЗАМЯТЬ ВОПРОС О ДВУХ ТЕНДЕНЦИЯХ В РАБОЧЕМ ДВИЖЕНИИ 1848 года в Германии, тенденции Борна (сродни нашим «экономистам») и тенденции марксистской. Использовать ошибку оппонента, хоть бы и по вопросу о фамилии Борна, это более чем естественно. Но замять посредством поправок к переводу суть вопроса о двух тактиках - значит спасовать по существу спора. К «Двум тактикам...» Ленин возвращается на разных этапах революционной борьбы. В начале августа 1905 года, отвечая на вопросы рабочего - читателя газеты «Пролетарий» из Двинска, он пишет от имени редакции «Пролетария»:

-...мы должны сказать автору письма, что разъяснению резолюций съезда и конференции о временном революционном правительстве посвящена целая брошюра Н. Ленина: «Две тактики социал-демократии в демократической революции». Зимой 1907 года в статье «Значение выборов в Петербурге» Ленин снова подчеркивает:

- Вся оппозиция, все левые были против большевиков в начале выборной кампании в Петербурге. Все возможное, все мыслимое было сделано против нас. А ВЫШЛО - ПО-НАШЕМУ. Отчего? Оттого, что мы задолго оценили гораздо правильнее (еще с «Двух тактик» 1905 года, в Женеве) отношение правительства к либералам и отношение мелкобуржуазной демократии к пролетариату...

«У меня эта «заграница» ой-ой как в памяти...» - 1900 - 1905... в эмиграции... Так определяет Ленин продолжительность своей первой эмиграции, прерванной политической амнистией 1905 года. В начале ноября 1905-го, начиная статью «Наши задачи и Совет рабочих депутатов», он заявляет:

- Я высказываюсь, как посторонний. Мне приходится писать все еще из проклятого далека, из постылой эмигрантской «заграницы». «Заграница» опостылела Владимиру Ильичу в немалой мере из-за окружавшего эмиграцию мещанского болота. Зимой 1906 года в статье «Кризис меньшевизма» он сурово оценивает особенно ненавистное ему швейцарское мещанство:

- Европеизма в отраженной идеологии и привычках швейцарского мещанина нет и следа. Мещанская Швейцария, это - лакейская настоящей Европы, Европы революционных традиций и обостренной классовой борьбы широких масс. Суровый ленинский вывод как бы комментируют штрихи, подмеченные Крупской, которой «запомнилось, каким полуудивленным, полупрезрительным тоном передавал Ильич» - слова швейцарского депутата, говорившего, что республика их существует сотни лет и она не может допустить нарушения прав собственности. Политический и, пожалуй, одновременно социально-психологический итог всем пяти годам первой эмиграции Ленин подводит осенью 1907 года в письме Григорию Алексинскому, тогда еще шедшему вместе с большевиками:

- Я думаю, что Вы таких подлых условий, как заграничная эмигрантщина, еще не видали. Надо быть там очень осторожным. Не в том смысле, чтобы я отсоветовал военные действия против оппортунистов. Напротив, воевать там очень надо и очень придется. Но характер войны подлый. Злобное подсиживание встретите Вы отовсюду, прямую «провокацию» со стороны меньшевиков (они Вас будут провоцировать систематически) - и весьма слабую среду делового сочувствия. Ибо оторванность от России там чертовская, бездельничанье и бездельничающая психика, изнервленная, истеричная, шипящая и плюющая, - преобладают. Вы там встретите трудности работы, ничего общего не имеющие с российскими трудностями: «свобода» почти полная, но живой работы и среды для живой работы почти нет... Кто сумеет обеспечить себе за границей работу в связи с русской организацией, - тот и только тот сможет оградить себя от засасывающего болота тоски, дрязг, изнервленной озлобленности и проч[его]. У меня эта «заграница» ой-ой как в памяти, и я говорю на основании немалого опыта. Ленинские рассказы о поездке из Швейцарии в Россию осенью 1905 года, к сожалению, не записал Владимир Смирнов, встретивший Ленина у финского революционера Гуннара Кастрена. Он отмечает только, что на его вопрос, с кем из финнов Владимир Ильич встречался проездом в Стокгольме, он сказал:

-...был там... у директора банка, финляндца, графа Маннергейма, который в числе других «опасных» финских патриотов был в 1903 году выслан Бобриковым из Финляндии. Смирнов спросил, какое впечатление Маннер-гейм произвел на Ленина.

- Он - такой же кадет, как наши... - ответил Владимир Ильич. К ноябрьскому пребыванию в Стокгольме относится и ленинское примечание к статье «О реорганизации партии». В ее заключительной части, появившейся на страницах большевистской «Новой Жизни» 16 ноября 1905 года. Ленин пишет о насущной необходимости «содержимых членами партии столовых, чайных, пивных, библиотек, читален, тиров...». Последнее слово этого перечня Владимир Ильич поясняет:

- Я не знаю соответственного русского слова и называю «тиром» помещение для стрельбы в цель, где есть запас всякого оружия, и всякий желающий за маленькую плату приходит и стреляет в цель из револьверов и ружей... В любом европейском большом городе вы встретите открытые для всех тиры - в подвальных квартирах, иногда за городом и т. п. А рабочим учиться стрелять, учиться обращаться с оружием весьма-весьма не лишне. «Любым европейским большим городом» мог стать для Ленина и Стокгольм. Обдумывая пути и средства подготовки вооруженного восстания, Ленин, естественно, заинтересовался и организацией социал-демократических тиров. Обоснованность этого предположения подтверждают воспоминания делегата Стокгольмского съезда - большевика Семена Канатчикова. Менее чем полгода спустя после появления Ленина в Стокгольме туда съезжаются члены большевистской фракции съезда. Канатчиков, делегированный на съезд большевиками Урала, пишет, что в Стокгольме делегаты увидели «на некоторых улицах тиры, где шведы упражнялись в стрельбе в цель, из автоматических ружей». В свободное время большевистская делегация стала посещать эти тиры. Однажды делегаты-большевики встретили Ленина. Он спросил их, куда они направляются. Делегаты предложили ему пойти вместе с ними в тир.

- Он охотно согласился, - вспоминает Канатчиков, - и очень одобрительно отнесся к нашим упражнениям. В тире он долгое время и с большим увлечением состязался с нами в стрельбе в цель. После первого опыта он неоднократно посещал тир и в разговорах с нами очень гордился своими успехами. Мемуарист рассказывает о событиях весны 1906 года. Но первые впечатления Владимира Ильича о стокгольмских рабочих тирах, судя по приведенному выше примечанию, можно отнести к осени 1905-го. В канун вооруженного восстания пролетариата России Ленин наверняка заинтересовался организационно-политическим опытом и рабочего класса Швеции. «Учусь у рабочих...»

С 8 ноября 1905 года Ленин снова в городе своей революционной юности. В тот же день он посещает могилы жертв 9 января на Преображенском кладбище. Выступает в Петербургском комитете партии с речью о Советах рабочих депутатов. С 9 ноября Владимир Ильич принимает на себя руководство первой легальной большевистской газетой «Новая Жизнь». Пишет для нее передовые статьи: «0 реорганизации партии», «Партийная организация и партийная литература», «Пролетариат и крестьянство», «Войско и революция», «Социализм и анархизм», «Социализм и религия»... Однако уже в начале декабря Владимир Ильич из-за полицейской слежки снова уходит в подполье. Об этом периоде ленинской революционной деятельности в «Страничке из истории...» говорится:

- В декабре 1905 года Ленин вернулся в Россию продолжать уже на родине делать ту работу по сплочению передового, сознательного авангарда рабочего класса, по пробуждению сознания широких масс, которую он вел из-за границы. Но, приехав в Россию, он лишь два дня смог прожить легально. Царское правительство сразу же организовало на него облаву. Приходилось менять паспорта, скитаться по чужим квартирам... Но и возвратясь в подполье, Ленин не прекращает встречаться с рабочими. Летом он выступает в партийном клубе Балтийского завода. Обращаясь к аудитории, состоящей преимущественно из рабочих-меньшевиков, он говорит:

- В силу моего нелегального положения, мне сравнительно редко представляется возможность бывать на больших рабочих собраниях... Я прихожу на рабочие собрания не только учить и разъяснять нашу (большевистскую) тактику, но и сам учусь у рабочих. Я хочу знать, что думают, чего хотят балтийцы... Когда это целесообразно, Ленин не пренебрегает и политически враждебной аудиторией, изучая врага в открытом бою. В брошюру «Победа кадетов...» он вводит такое «маленькое отступление»:

- Мне пришлось недавно выступить с политическим рефератом в квартире одного очень просвещенного и чрезвычайно любезного кадета. Поспорили. Представьте себе, говорил хозяин, что перед нами дикий зверь, лев, а мы двое, отданных на растерзание рабов. Уместны ли споры между нами? Не обязаны ли мы объединиться для борьбы с этим общим врагом, «изолировать реакцию», как превосходно выражается самый мудрый и самый дальновидный социал-демократ, Г. В. Плеханов. - Пример хороший, и я его принимаю - ответил я. Но как быть, если один из рабов советует запастись оружием и напасть на льва, а другой как раз во время борьбы рассматривает повешенный у льва нагрудничек с надписью «конституция» и кричит: «Я против насилия и справа и слева», «я - член парламентской партии, я стою на конституционной почве». Не могло ли бы оказаться так, что львенок, выбалтывающий истинные цели льва, оказался при таких условиях более полезным просветителем масс и развивателем политического и классового сознания, чем терзаемый львом раб, распространяющий веру в нагрудничек? В примечании ко второй главе той же брошюры Владимир Ильич пишет:

- Интересно отметить признание «Руси», что одной из причин успеха кадетов было допущение ими на свои собрания «левых». Г-н С. А-ч пишет в № 18 «Молвы» (22 марта): «Не мало выиграла эта партия в глазах избирателей и оттого, что допуская на свои митинги и представителей крайних левых партий, победоносно вступала с ними в диспуты», победоносность кадетов в споре с нами пусть останется при г. Аче. Мы вполне довольны результатами состязаний с[оциал]-д[емокра-тов] и к[а]д[етов| на петербургских собраниях в марте 1906 пода]. Когда-нибудь беспристрастные участники этих собраний расскажут о том, за кем оставалась победа. Видимо, и этот отрывок связан с выступлением у «очень просвещенного и чрезвычайно любезного кадета». Кто же этот охарактеризованный столь лестно, хоть и не без иронии, тогдашний оппонент Ленина?

- Не то в феврале, не то в апреле, - вспоминает Крупская, - Владимир Ильич читал доклад на квартире адвоката Черекуль-Куша... Это как раз тот просвещенный кадет, о котором пишет Владимир Ильич... Его так проследили, что он домой не вернулся, а лишь на другой день дал знать, что он цел. Помнится, ему помог тогда Басок перебраться в Финляндию. Где он там жил, не помню. Произошло это в начале марта 1906 года, когда Ленин поселился в Куоккале, на даче «Ваза»...

«Крайне тяжелая сцена»

В первой половине марта Владимир Ильич приезжает в Москву. На квартире секретаря большевистской организации Московского университета Ивана Удальцова он встречается с группой большевиков. Совещание организовали под видом «именин». «Гостям» сообщили пароль и отзыв. На вопрос: «Вы к кому?» - следовало отвечать: «К Ивану Дмитриевичу», а на вопрос: «Вы от кого?» - «От Владимира Ильича»... «Гости» поодиночке сходились с самого утра. Все шло гладко. Но вдруг один из «гостей» на вопрос: «Вы от кого?» - ответил:

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.