НЕСМОТРЯ на то, что время уже 11 часов, комната не прибрана. Везде сор, на столе грязная посуда, корки хлеба. На постели лежит заспанная, растрепанная девушка. Она «мечтает». Это сделалось ее ежедневным занятием. Мечтает она о «красивой жизни», о той жизни, которую показывают в кино в американских картинах. Балы, толпы ухажеров, наряды самых новейших фасонов - вот предмет ее мечтаний. Мысленно она уносится все дальше и дальше... Вот она едет в собственном автомобиле... Рядом - изящный молодой человек, серый заграничный костюм складно сидит на нем, в одной руке у него ее сумочка (какой любезный!), в другой - букет цветов... Он говорит ей о своей любви, он готов отдать ей все свое богатство... Она будет женой американского банкира...

- Анка, поди принеси дров, - кричит из соседней комнаты мать. В раскрытую дверь врывается шипенье примуса и плеск воды. Мечты разлетаются, как дым, но вставать неохота. Она притворяется, что спит. На пороге появляется мать, с засученными рукавами, вытирая мыльную пену с рук о фартук.

- Долго ли ты будешь дрыхнуть, - сердито кричит она. - Мать с пяти утра поднялась, гнется над корытом, разу еще не присела, а дочка знай дрыхнет... Анна, тебе говорю, вставай, двенадцатый час. - Не добившись толку, мать оставляет ее в покое.

- Ведь сегодня воскресенье, - вспоминает Нюра, - Аркадий придет. - Она встает, подходит к зеркалу. В дело идет помада и пудра. Она целиком ушла в это занятие. Она всеми способами старается придать себе облик своего идеала, быть хоть чуточку похожей на него... А идеал ее - быть бледной и худощавой. Чего только не делала она для достижения этого: и уксус пила, и курить привыкала... Не помогает... Не помогает. Из зеркала на нее смотрит толстое круглое лицо, яркие щеки лоснятся даже под пудрой. «Какая я несчастная»... - думает она. И в десятый раз принимается пудриться, подводить глаза и причесываться «к лицу». Это повторяется ежедневно. Проводив мать на работу, она обыкновенно валяется часов до 12. Потом встает, попудрится, проделает перед зеркалом ряд улыбок: грустную, мечтательную холодно - презрительную... Подойдет к стене, где веером расположены фотографии кинозвезд всех стран света. Полюбуется, переставит их, прибавит иногда новую карточку. Любимая ее «звезда» - Лилиан Гиш, она имеется у нее во всех видах. Стать «богатой» ничего не делать, разъезжать лишь по балам да по театрам - вот ее мечта. Об этом рассказывают кинофильмы, об этой «красивой жизни» мечтает она, немигающими глазами следя за светлым экраном. Ей не хочется работать на производстве, другая жизнь влечет ее. Училась кройке и шитью - надоело, бросила. «Выйти замуж за богатого» - вот цель ее жизни. Новое платье, туфли, вечерка, новый фокстрот, очередной «молодой человек» - вот узкий круг ее интересов.

Сварив на примусе обед к приходу матери, она то и дело поглядывает на часы... По мере приближения стрелки к 4 часам она начинает нервничать. Просыпет пудру, сожжет щипцами волосы. Вы думаете, это в связи с ожиданием прихода матери? Нет, не это ее волнует... Ровно в 4 часа, предварительно напудрившись и несколько раз оглядев себя в зеркало, она садится на подоконник, держа в руках книгу стихов Надсона. Она придает лицу самое мечтательное и задумчивое выражение... Вдруг во дворе под окном раздаются шаги... Это возвращается домой радиотехник Аркадий. Она делает вид, что не замечает его, лишь приподнимает слегка книгу, чтобы ему видно было, что читает она Надсона. «Чудно пишет», сказал раз Аркадий про него. С тех пор Надсон неизменно оказывается в ее руках, как только она попадает ему на глаза.

В течение долгого времени мечтала познакомиться с ним. Удалось. Даже больше - он начал «мазать» за ней... Раз были в кино. Ей кажется удалось заинтересовать его. Чуть было не испортил все дело Петька - братишка. Не заметила, что он сидел позади них... Началось кино, а он шепчет: «Анка - а, Анка! Дай пятачок». Анка... При знакомстве она назвала себя не Анна, а Ада... Больше всего ненавидит она свое имя.

- Разрешите как - нибудь зайти к вам, Ада? - просил Аркадий. - Ада... какое красивое у вас имя... Вы русская?

- Я итальянка... - отвечала она. Тут черт дернул Петьку за язык (вот дрянь мальчишка):

- Рязанской губернии... - ехидно добавил он за спиной и для безопасности перебрался на другой стул.

Аркадий кажется не заметил.

- А почему же у вас фамилия русская? - поинтересовался он.

- А у меня отец русский, а мать итальянка.

Когда вернулась в тот день домой, Петька с матерью пили чай.

- Мамка, а она у нас - американка, - сказал он, указывая на нее. Хотела надрать уши, но неудобно было при матери.

Сегодня «он» должен придти. Мать вечером собралась куда - то уходить... «Не раздумала бы», с тревогой думает Анна, отрываясь от зеркала и оглядывая комнату. Какой беспорядок! Наскоро смахивает все со стола, подметает пол, обертывает розовой бумагой лампочку. Пускай будет розовый свет - это так поэтично. Целый час пудрится и надевает то черное вельветовое, то голубое крепдешиновое платье. Которое из них лучше - не может решить. Останавливается на черном - в нем она будет казаться тоньше... Повертывается несколько раз перед зеркалом. Под окном слышны шаги. Разваливается на диване в непринужденной позе, закуривает папиросу... С непривычки немного кружится голова, но она знает, что от этого она становится бледнее... Аркадий входит. Медленным усталым движением руки (совсем как в кино) она приглашает его сесть. Разговаривают о кино, о стихах Надсона. В ее глазах мечтательность и томность...

- Вам нездоровится? - участливо спрашивал он.

- У меня чахотка в третьей стадии... Вы разве не знали?.. - умирающим голосом отвечает она... - Не долго жить осталось...

Разговор продолжается в том же духе... Выйти замуж - единственная цель всей ее жизни. Но для этого, прежде всего, надо быть «интересной»... А быть «интересной» по ее понятию - это значит быть бледной и томной... Заботы о своей внешности, мечты о «красивой жизни» отнимают все свободное время.

Она не интересуется общественной жизнью, не состоит ни в клубе, ни в каком - нибудь кружке. Если она когда - нибудь и вступит в комсомол, то лишь потому, что ей покажется, что к ней «идет» юнгштурм и красный платок... Она не одна, таких много. И хуже всего то, что таких много и в рабочей среде. (Москва)

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.