Искатели голубого камня

Мих Розенфельд| опубликовано в номере №233-234, ноябрь 1932
  • В закладки
  • Вставить в блог

Две строчки с Памира

- Афганцы из караван - сарая, - вздрогнув, прошептал Висковский, - это они. Они? - уставившись в упор, спросил он кашгарца.

Старик молчал, настойчиво глядя на походную сумку Висковского.

- Где карта? План! - воскликнул Николай и, сорвав с себя сумку, выхватил тетради. Разметав бумаги, он искал план, но не находил и, убедившись в пропаже, полный отчаяния, обратился к проводнику.

- Пропали. Нет плана.

Старый кашгарец не слушал. Он был занят. Он поднимал окаменевшего афганца и, прислонив неподвижное тело к камню, снял с него пояс. Кашгарец развернул пояс, встряхнул, и из него выпала свернутая бумага.

- План! - узнал Николай и, кинувшись к старику, стиснул его руки. - Откуда ты узнал?

- Я многое знаю, - недовольно ответил старик. - Я еще знаю, что нужно похоронить этих людей и не терять времени...

Старик не закончил своих слов, за камнями послышался шорох, и вдруг кто - то совсем близко завыл, и зловещий вой пронесся по всей долине.

Неизвестный пост старой заставы

«... Старались изо всех сил спасти их. Старик ножом раскрывал им зубы, я вылил остатки спирта, потом мы их растирали снегом. Один раз первый афганец открыл глаза, измученным просящим взглядом он точно говорил: «Дайте уснуть». Второй ничем не подавал признаков жизни, и когда я вторично принялся растирать ему грудь, я почувствовал холод тела и понял: смерть. Вдруг раздался вой.

За развалинами пыла собака. Никогда мне не забыть этих минут. Собака тягостно выла. Я хотел бросить камень и отогнать пса, но кашгарец остановил меня. Он пошел к собаке и привел ее, а затем... я смотрел, что делает старик и не верил своим глазам. В сумке у нас оставался кусок колбасы, она превратилась в камень, но все же ее еще можно было есть. Консервы настолько смерзлись, что, умирая с голоду, их нельзя было бы употребить в пищу. Колбасу я держал на исключительный случай, и хотя третий день мы сидели без еды, я не решался брать ее, оставляя на конец.

И вот старик бросил колбасу собаке. Голодный облезший пес, который едва дополз до хижины, ощетинился и, точно взбесившись, кинулся и разорвал, проглотил брошенный кусок. Старик, не обращая на меня внимания, будто меня не существовало, бросал собаке кусок за куском. Я только хотел закричать, как старик обернулся ко мне и дал знак, что нужно ехать. Он взял лошадей за поводья, и мы пошли. Собака побежала вперед. Тогда мне стало все понятным. На Памире есть собаки, которые из года в год сопровождают караваны. Они неприхотливы - лохматые горные бродяги - и питаются отбросами. Приблизившийся к нам пес, вероятно, отбился от каравана. Он медленно побежал впереди и, озираясь, ждал, чтобы мы шли за ним. Снег занес тропы, но собака уверенно бежала впереди коней и к вечеру привела нас к дому бывшего пограничного поста.

В старой хибарке мы нашли мешок овса, немного муки, сахар, шесть банок консервов, а под кошмой лежали две коробки спичек. Теперь нам ничего не страшно. По карте и по плану месторождения совсем близко, двенадцать или пятнадцать километров, не более, отделяют нас от залежей лазурного камня.

Сейчас, когда я у самой цели и уже ощущаю в руке замечательный небесный лазоревый камень, - мне не верится: черт побери! Неужели, вернувшись из отпуска, я принесу с собой в подарок республике голубые горы. Страшно подумать, до чего простирается щедрость Николая Висковского».

Осторожный, легкий толчок разбудил Николая. Он неохотно раскрыл глаза, взглянул на кашгарца и уже больше не мог оторваться от его лица. Старик улыбался. Восторженная, чисто младенческая улыбка скривила его рот, дрожали губы, узкие глаза раскрылись; старик представлял собой воплощение умиления и восхищенно чуть слышно он бормотал:

- Солнце... Смотри...

Взглянув на дверь, Висковский должен был зажмуриться, так ослепительно ярко сиял снег.

- Солнце! - Висковский проворно вскочил и выбежал из воздух. Густые тучи уходили за хребет, светлыми, синими тенями покрылись горы. Горы и льды пылали, сверкали до рези в глазах, было безветренно, тихо, и Висковский возбужденно заметался.

- Скорей, ни минуты промедления. В дорогу, старик!

  • В закладки
  • Вставить в блог
Представьтесь Facebook Google Twitter или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.

В 4-м номере читайте о знаменитом иконописце Андрее Рублеве, о творчестве одного из наших режиссеров-фронтовиков Григория Чухрая, о выдающемся писателе Жюле Верне, о жизни и творчестве выдающейся советской российской балерины Марии Семеновой, о трагической судьбе художника Михаила Соколова, создававшего свои произведения в сталинском лагере, о нашем гениальном ученом-практике Сергее Павловиче Корллеве, окончание детектива Наталии Солдатовой «Дурочка из переулочка» и многое другое.



Виджет Архива Смены