Прежде чем вы прочтете этот дневник, несколько слов об авторе. Владимир Павлов родился в августе 1941 года в семье военного врача. После окончания Днепропетровского медицинского института молодой коммунист Павлов работает врачом-травматологом в медико-санитарной части завода «Криворожсталь».

Летом прошлого года, когда формировался отряд добровольцев для помощи Перу — стране, пострадавшей от страшного землетрясения, ЦК ВЛКСМ удовлетворил просьбу комсорга второй городской поликлиники и включил его в отряд.

17 июня 1970 г.

Вот и сбылось. Вы, сеньор, вылетаете со специальной миссией из СССР в Перу. Маринка, прощаясь, ревела мало — это от шестилетнего мужества. А спокойствие двухлетней Леночки — от великого непонимания.

Закрыта дверь, отъехал трап. Все носами к иллюминаторам. «Антей» начинает грузно подминать облака. У меня это — первое прощание с Родиной. «Да нет, не прощание, а просто — до свидания!» — твердит бодренький голос. Но другие голоса, тревожные от чувства какой-то необычности происходящего, настраивают на иной лад.

Что я знаю о стране, куда мы летим? Мрачные истории, связанные с именем испанского конкистадора Франсиско Писарро? Великий первооткрыватель был заядлым разбойником. Но к чему сейчас его биография? Другое дело — инки. Их врачи много столетий назад умели делать операции на черепе и изготовляли из картофеля «токос», своего рода первый антибиотик. Так что мы коллеги...

Всматриваюсь в ребят. Уверенная беспечность, песни, шахматы. Бравада? Нет. Генрих Бычков, руководитель нашего молодежного отряда, работник ЦК ВЛКСМ, вчера на митинге в Шереметьеве сказал от имени всех: «Задание Родины выполним!»

Летим уже сутки и еще час. Внизу океан, редкие корабли, острова. Прыжок в пространство. В детстве оно имело для меня реальные границы: пруд за нашим домом, потом Черное море. Сейчас пространство — маршрут Колумба. Только на высотах XX века — 12 тысяч метров.

21 июня

Мы в районе бедствия. Лима осталась позади. Многое в столице поразило — знаменитые испанские дворики средневековья и бетонно-стеклянные небоскребы, домотканые, по-цыгански яркие наряды крестьян и контрастно с ними ультрамодные одеяния местной знати и зарубежных туристов. Кажется, в городе никому и ни до кого нет дела, а над всем этим — вопли мальчишек, продавцов газет, фруктов, чистильщиков обуви, которые просят, умоляют, требуют свою выручку — несколько солей.

Будем работать в районе Уарас. Экзотично чертовски. Живем в эвкалиптовой роще возле города. Слева — Белые Анды, справа — Черные. Но пейзаж как-то уже не воспринимается. Почти у всех кислородное голодание, гипоксия. Особенно страдает Саша Бондарь, был даже обморок. Только наши альпинисты Слава Романов, Володя Кавуненко, Виктор Гуменюк чувствуют себя отлично — высота как раз для них, 3 200 метров. Гуменюк говорит, что лучшее средство адаптации к высокогорью — работа.

Пришли машины с оборудованием для госпиталя. Зовут разгружать.

29 июня

Второй день работаем в Манкосе. Нас семеро. Есть свой джентльмен — студент шестого курса I Московского ордена Ленина медицинского института Володя Ноздрин. Всегда идеально выбрит, при галстуке и белом воротничке. Чего это ему стоит — не передать. Его коллега по институту Витя Марков еще и гитарист. Радист Коля Дворников по совместительству повар. Врач одной из московских клиник Майя Онухова ведет все наше хозяйство. Переводчица Нина Горбань — наш дипломат. А мы с Ниной Живиловой — бесталанные, а посему — чернорабочие.

Манкос расположен в семи километрах от погибших городов Юнгай и Ранраирка. Трагедия этих городов — до сих пор главное в жизни окружающих нас людей. А живут они и без того нелегко. Крестьяне-индейцы племени кечуа, их женщины с детьми, привязанными к спине, — основные наши пациенты. Выявили общую патологию — элементарная дистрофия, голод.

Сегодня к больным добирались на автомобиле, затем пешком, в горы, по канатной дороге, через реку Санта-Рио. Красота неописуемая. Шапки ледников и снега. В долине кактусы, апельсиновые рощи, кофейные деревья. Высоко в горах — клочки обработанной земли. Там растет маис, можно получать три-четыре урожая в год, но крестьяне-единоличники пашут на волах, деревянной сохой, а где волам не пройти, орудуют мотыгой. Жуткий труд.

Поселок Каскапара. Около сотни дворов. Развалины глинобитных строений, шалаши из кустарников, прямо на земле вместо кроватей — козьи шкуры. А через неделю сезон дождей...

При осмотре больных выяснилось: двум необходимо срочное оперативное вмешательство. Забираем их с собой. Идем по селению, а со всех сторон просьбы осмотреть больных. Но у нас ограничен запас медикаментов, обещаем вернуться завтра. Больных несем на импровизированных носилках.

Вспоминаю рассказ в президентском дворце в Лиме. 87 процентов возделываемой земли в Перу принадлежит богачам (среди них много немцев-эмигрантов), которые составляют 0,81 процента всех земледельцев. Во дворце нам говорили об аграрной реформе. Но кто будет проводить ее? Правительство? Что ж, намерения у него благие: выкупить у помещиков землю и, не деля ее, передать крестьянским кооперативам. Но как, конкретно это будет осуществляться? Кто организует кооперацию? Какая партия? Быть может, сами военные, стоящие у власти?..

Вечером, вернувшись из Каскапары, задаю эти вопросы генералу Фредди, губернатору округа (он часто приезжает к нам, помогает транспортом). Генерал развел руками. Видно, для него самого все это пока неясно. И так искренне он в этом признался...

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.