М. ЧЕЧНЕВА. Предмет нашего разговора сегодня, в общем, уже лишен какой бы то ни было проблемности. Место женщины в современном социалистическом обществе настолько прочно, что даже само обсуждение этой темы может бить для нас обидным. Согласны, Ирина Ивановна?

И. БОНДАРЕВА. Пожалуй, да.

М. ЧЕЧНЕВА. Поэтому предлагаю сформулировать темы примерно так: возможности женщины (которые, по-моему, неограниченны), ее роль в общественной жизни, труде, защите Родины.

И. БОНДАРЕВА. Да, но только вынесем на первое место все-таки ваш жизненный пример, вашу юность, которые неотделимы от судьбы поколения комсомольцев тридцатых – сороковых годов. Ведь именно тогда, мне кажется, и именно благодаря вам и вашим подругам складывался, креп авторитет женщин не только как тружениц, но и как воинов, бесстрашных защитниц нашей Родины. К тому же символично, что объявленный ООН Международный год женщины пришелся на год, когда все человечество отмечает 30-летие Победы над фашизмом.

М. ЧЕЧНЕВА. Ирина Ивановна или просто Ира, если разрешите...

И. БОНДАРЕВА. Конечно.

М. ЧЕЧНЕВА. Итак, вы хотите, чтобы я рассказала о своей молодости. Хорошо. Но чтобы наша беседа не превратилась в воспоминания Чечневой, вы будете прерывать меня, когда захотите, и в ответ расскажете о

себе и своих подругах. Насколько я представляю, начало вашей рабочей биографии ничуть не менее интересно, чем моей. А о социальной и политической значимости патриотического движения молодежи «За себя и за того парня», инициатором которого вы стали, говорить не приходится. Этим сейчас живут миллионы юношей и девушек. Впрочем, не будем ничего планировать, как получится, так и получится. Я ведь до сих пор не научилась планировать даже бюджет. Но это так, к слову...

И. БОНДАРЕВА. Стало быть, условились: останавливаемся на каждой интересной мысли. Предупреждаю, Марина Павловна, что так и будет, я не из самых терпеливых.

М. ЧЕЧНЕВА. Начнем с того, что вам, Ира, проще: вам не надо было доказывать, что вы способны на то же, на что* и мужчины. Нам – надо. Стремительно неслось тогда время, бурной была перестройка устаревших понятий и представлений на новый, социалистический лад. Первые пятилетки, стахановское движение, Днепрогэс. Во всем этом наравне с мужчинами участвовали женщины. И в то же время сознание людей прочно удерживало какие-то давно сложившиеся стереотипы. Например, что война – только мужское дело, а авиация и подавно. Так мне и дали понять, когда я впервые пришла в аэроклуб. Я пыталась возразить: «А Жанна д'Арк?» «Это фигура историческая и не типичная», – сказал мне, улыбаясь, мой будущий учитель Александр Иванович Мартынов, удивительно добрый человек, как выяснилось позже.

И вдруг, точно гром среди ясного неба, весть о беспримерном перелете трех отважных летчиц – Марины Расковой, Валентины Гризодубовой и Полины Осипенко. Они пролетели без посадки около шести тысяч километров. Тут уже меня ничто не могло остановить. Поборов смущение, пришла к Марине Михайловне домой, на улицу Горького. «Хочу быть летчицей, помогите», – сказала я как можно тверже. Оглядела она ме«я внимательно, улыбнулась: «Если это для тебя важнее всего в жизни, то я попробую. Если же ты хоть в чем-то сомневаешься, не стоит и начинать». Естественно, я сказала: «Да, важнее». Только потом, узнав Марину Михайловну лучше, поняла ее слова. Раскова обладала удивительными и разнообразными талантами. Она могла бы стать прекрасным музыкантом, химиком, математиком, но выбрала авиацию и отдала ей всю свою жизнь без остатка. По рекомендации Расковой меня приняли в аэроклуб.

И. БОНДАРЕВА. Пример трех отважных женщин, наверное, возбудил интерес к авиации не только у вас?

М. ЧЕЧНЕВА. Безусловно. В аэроклубы страны, которых в те годы, кстати, было несравненно больше, чем сейчас, началось просто девичье паломничество. И объяснялось это не только и не столько массовым желанием летать, сколько тем, что пример Расковой и ее подруг открыл для нас новую, еще не изведанную область применения нашего женского энтузиазма. Для многих тогда это было самоутверждением – в хорошем смысле. Попробовав «небо» на ощупь, они потом увлекались чем-то другим... Но для меня и моих новых друзей – Ольги Шаховой, Аси Ворон, Маши Кузнецовой авиация стала делом жизни.

И. БОНДАРЕВА. Понимаю. В восьмом классе я мечтала моделировать одежду, чуть позже лечить детей, а в результате нашла себя в моей настоящей работе и считаю, что сделала единственно правильный выбор...

М. ЧЕЧНЕВА. Вот в этом все дело – в единственно правильном выборе. Однако я погрешила бы против истины, не сказав, что летным мастерством обязана моим замечательным учителям – мужчинам: начальнику летной части Александру Мартынову, командиру учебного звена Анатолию Масневу, инструктору Михаилу Дужнову. Они помогли материализовать мою мечту. 15 августа 1939 года я первый раз полетела самостоятельно. В тот день мне исполнилось 16 лет, так что дата памятна вдвойне. Правда, по документам считалось, что мне 17, год пришлось прибавить, а то не видать бы мне тогда неба. Еще через год я окончила школу и решила учиться на военного летчика. Но не тут-то было. На всех инстанциях, которые я штурмовала, мне в самой разной форме сказали одно и то же: «Нет». Тогда еще никто не предполагал, что нам, женщинам, придется разделить военную ношу наравне с мужчинами. Я осталась в своей школе старшей пионервожатой.

Дни летели с невероятной быстротой: комсомольская работа, семинары, кружки, пять раз в неделю занятия в аэроклубе. Школа у нас была необыкновенная, прежде всего тем, что авиацией и авиамоделизмом там увлекались почти все начиная с пятого класса. Когда началась война, из нашей школы, носящей теперь имя Отто Гротеволя, ушли на фронт и сделались отличными летчиками десятки ребят и девушек, многие из которых стали Героями Советского Союза. Там учился космонавт дважды Герой Советского Союза Владимир Михайлович Комаров, несколько лет работал Алексей Маресьев. В общем, история нашей школы – это в чем-то история советской авиации. Я часто там бываю, приятно и немного грустно пройтись по знакомым коридорам, посидеть на каком-нибудь уроке, вспомнить себя за партой. Экскурсии в детство помогают лучше почувствовать время, своих детей, нашу молодежь...

И. БОНДАРЕВА. Но вы все-таки добились своего и стали военным летчиком.

М. ЧЕЧНЕВА. Стала. Мы сделались военными, потому что тогда это было самое главное, это было нужно – сражаться на фронте и в тылу. И все, что потом мне пришлось пережить, было совсем непохоже на юношеские грезы. Смотришь на пустые нары тех, кто не вернулся с задания, и хочется кричать от боли, а кричать нельзя, мы же солдаты, раз так, значит, крепись и мсти. А нам по 19 – 20 лет, командиру нашего женского комсомольского полка Евдокии Бершанской – 29, и она для нас уже «старушка». Мы и о жизни-то ничего толком не знали, даже влюбиться ни разу не успели по-настоящему. Это очень трудно – идти в бой, когда у тебя еще ничего не было.

Пишут мне сейчас девушки: как стать летчиком, испытывать самолеты, почему не принимают их в летные училища? Отвечаю, что военная охрана неба в мирное время – мужское дело, а научиться летать можно в аэроклубе. Прекрасный пример – Светлана Савицкая, многократная рекордсменка мира, летчица высшего класса, к тому же очень хороший инженер. Совсем не обязательно быть военным летчиком, чтобы проверить, на что ты способен, кругом множество дел, не менее интересных. Вы найдете в них себя, надо только выбрать свое, самое главное, самое. нужное. Восемьсот тысяч советских женщин ушли на фронт не потому, что мечтали об этом, а потому, что была война и мы в равной степени с мужчинами чувствовали ответственность за судьбу Родины.

И. БОНДАРЕВА. Вы сказали о том, что надо уметь выбрать свое дело. Вы выбрали работу военного летчика, тогда как другие жещины пошли на фабрики и заводы, чтобы ковать победу в тылу. Почему вы предпочли фронт? Ведь и тыл не гарантировал безопасности, довольства, комфорта. Я знаю женщин, которые под бомбежками, голодные, падающие от усталости, не выходили из цехов по нескольку суток, чтобы дать фронту больше снарядов. Разве это был не подвиг? Значит, дело в чем-то другом...

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.