Дорога к Зевсу

- Ну вот, - мягко сказал Цоллер и постучал трубкой по ладони. - Может, ты, конечно, и гомосексуалист, но это не мое дело. Главное, не попадись... Сигарету хочешь?

Я кивнул, и Цоллер протянул мне пачку. Подал спички.

- Ты кури, сынок. Кури и слушай. Я тут болтаю разную чепуху, так ты не обращай внимания. Знаешь, я чертовски устаю на работе и иногда хочется просто поболтать...

Он говорил и говорил, и мне чудилось, что кто - то бессмысленно и равномерно колотит меня по голове пуховой подушкой. Может, он попросту свихнулся, инспектор Цоллер?

- Да нет, - сказал Цоллер, будто на лету поймав мою мысль. - Я нормален, сынок. Ты, понимаешь ли, не привык ко мне, вот тебе и кажется странным.

Он вышел из - за стола и остановился передо мной, грузный, в обсыпанном пеплом и табачными крошками мундире. Рукава и полы мундира лоснились от долгой носки. Я продолжал сидеть, и Цоллер, покачавшись на каблуках, положил мне руку на плечо. Сказал:

- А это вот невежливо. Ты мог бы и встать, сынок, как - никак я ведь старше тебя.

Мне здорово не хотелось вставать, но СС - гауп - шарфюрер Леман не заставил просить себя дважды.

- Виноват, господин советник!

- Не ори, - вяло сказал Цоллер. - Не ори и не притворяйся ослом. И потом мне не нравится твой акцент. Он ни к черту не годится.

- Я из Эльзаса...

- Знаю. Однако не думаешь ли ты, что это тебя оправдывает? Ты кто, немец или француз?

- Имперский немец.

- Вот именно... Ну ладно. Можешь идти. Я позвоню дежурному, чтобы тебя пропустили.

Очевидно, я все - таки не справился с лицом, ибо Цоллер пожевал губами и, не торопясь, оглядел меня с головы до ног.

- Однако... Ты, кажется, побаиваешься гестапо, сынок? С чего бы это? Странно... Ну да ладно, раз я сказал иди, значит, иди. И держи язычок за зубами. Кто бы тебя ни стал спрашивать, для всех найди ответы покороче.

- Да, господин советник!

- Вот и славно. А теперь исчезни. Хайль Гитлер!

Я рявкнул: «Хайль!» - и выбрался на улицу. Шел снег; было холодно и темно, и табачные киоски уже не работали. По дороге в контору я распечатал последнюю пачку, а когда доплелся до Данцигерштрассе, в ней осталось не больше десятка сигарет... Чего он добивался, советник Цоллер?

Ответа нет. Я лежу на спине и копаюсь в разных разностях... Все - таки я что - то упустил! Или нет? Или надо всерьез согласиться с мыслью, что вызов в гестапо - блажь советника Цоллера, свихнувшегося на почве переутомления?.. Да нет, он в здравом уме и твердой памяти.