Дни нашей жизни

Г Маландин| опубликовано в номере №986, июнь 1968
  • В закладки
  • Вставить в блог

Размышляя над старым снимком, кавалер ордена Боевого Красного Знамени Геннадий Владимирович Маландин вспоминает о днях своей комсомольской юности.

Мне незнаком этот паренек, который смотрит сейчас на вас с фотографии пятидесятилетней давности. Я ничего не смогу рассказать о его судьбе: жив ли он, погиб ли на фронтах гражданской? Но взгляд на эту фотографию вызывает у меня поток воспоминаний. Он и я — мы почти ровесники, мы братья по оружию. Как и он, я носил винтовку с себя ростом, тонул в непомерно широкой и длинной солдатской одежке, вдосталь нанюхался пороху, воюя за Советскую власть. Да я ль один? В памяти всплывают имена друзей-комсомольцев, с кем прошло беспокойное мое детство и юность. Саша Вылегжанин, Сережа Куклин, Коля Вавилов, Игорь Якубовский, Генрих Ойя... А сколько было таких по всей России!

Мы, мальчишки, обитатели рабочих окраин Вятки, запоздно прибегали в свои ветхие домишки, с восторгом рассказывая родителям все, что видели, слышали или прочли по складам в те славные, незабываемые дни. Революцию мы воспринимали по-своему, и все, что было новым, неожиданным, мы именовали революцией.

В начале 1918 года большевики взяли власть в Вятке. Мы интуитивно, нутром, чувствовали правду большевистского слова, верили в светлое завтра. И вступив в Союз Коммунистической молодежи, дни и ночи пропадали в своем комитете. Сначала нас было мало, родителя, да и многие сверстники косо смотрели на нас, сторонились, а зачастую нам доставалась порядочная порция родительской «березовой каши»... Всяко было. Но зато, когда мы получали задание комитета проверить, отнести, уведомить, принять конкретное участие в охране или дежурстве, нашей радости не было предела.

Дни летели незаметно. С юношеским задором обсуждали, говорили и спорили о падении с небесного престола «боженьки». О грядущем нашем, о гибели капитала. Сколько было мечтаний, горячих споров!

А когда на Восточном фронте гражданской сложилось тяжелое положение, мы вступили в военную дружину. Нам были вручены винтовки, патроны и ручные бутылочные гранаты. Начальником боевой дружины мы избрали Колю Жернакова, комсомольца, работавшего в ЧК.

С организацией дружины в здании комитета комсомола было оживленно круглые сутки. Несмотря на то, что все комсомольцы работали и многие учились, ежедневно, не считаясь со временем, мы занимались военной подготовкой. Изучалась винтовка, осваивались строевые приемы... Мы не знали отдыха и покоя: события на Восточном фронте развертывались с необычайной быстротой. Пали Пермь, Глазов. Путь Колчаку на Вятку был открыт.

Весна 1919 года была в полном разгаре. Вскрылась река Вятка, затопив своим широким разливом прибрежные луга, леса, дороги. Это связало действия обеих сторон Восточного фронта. Нужно было использовать короткое время половодья, подготовить контрудар, разгромить, уничтожить силы, возглавляемые «верховным правителем» всей русской контрреволюция адмиралом Колчаком. Своим наступлением с Востока он представлял в это время самую грозную опасность. За спиной многотысячной армии Колчака были Урал с его рудой, Сибирь с ее пшеницей, так необходимые Советской республике в ее неравной борьбе с многочисленными врагами.

Придя поздно вечером 20 апреля 1919 года с дежурства по охране склада с оружием, я получил по цепочке вот эту повестку:

«Маландину... Вятский городской комитет РКС молодежи предлагает Вам явиться в помещение комитета 21 апреля к 4 часам дня. Неявка будет рассматриваться, как нежелание подчиняться дисциплине Союза.

Председатель И.Подволоцкий Секретарь Попов».

Боевая дружина, помню, хотела в полном своем составе пойти на фронт. Но при записи выяснилось, что некоторым комсомольцам по 14 — 15 лет. Этим мальчишкам не было отказано прямо, но и в списки их не включили.

(Одному парнишке — было ему тоже лет тринадцать, — хорошо помню, отказали в приеме в отряд потому, что он, получив в очередном карауле селедку и кусок хлеба из расчета на трех человек, паек съел сам. Сейчас его проступок может показаться незначительным, но в то трудное время мы расценили такое поведение товарища позорным нарушением комсомольской дисциплины. Наш бойкот провинившийся парень долго и мучительно переживал...)

Долго не расходились в тот вечер комсомольцы из комитета. В общем разговоре обсуждали предстоящее завтра. Мы думали и гадали, в какую часть нас направят. А когда вышли на улицу в темную весеннюю ночь, то каждый, прежде чем пойти домой, оборачивался и глядел на освещенные окна комитета, понимая, что кончился, какой-то период его юношества, что впереди ждут его трудности, лишения, тяжесть которых иногда не под силу и взрослому.

На другой день утром в зале городского комитета комсомола было, как никогда, многолюдно. Пришли сюда все уходившие на фронт, а вместе с ними и матери, отцы, братья, сестры, друзья, товарищи.

Под потолком, вдоль стен, были развешаны гирлянды свежей пихты, перевитые узкими кумачовыми лентами. Ниже гирлянд по стенам висели написанные комсомольскими художниками портреты вождей, лозунги на длинных красных полотнах.

У входных дверей зала, возле стен, лежали сложенные в общую груду вещевые солдатские мешки — имущество уходивших на фронт. Около них стояли провожающие. И вот митинг окончен. Сняв фуражки и кепки, комсомольцы запели «Интернационал».

Нас перевели на казарменное положение для дальнейшего прохождения службы. Казармы имели неприглядный вид: промозглые, холодные, грязные. Кормили нас неважно, обмундирования не давали и о фронте ни слова. Что делать? Окольными путями через Подволоцкого связались с «Осевэком» — Особым северным экспедиционным отрядом. Нашей группе сообщили: «Скоро будет дана команда, ждите». И ребята успокоились. А пока добились разрешения оформлять первомайский праздник. За делом поутихли фронтовые страсти. Мы украшали город круглосуточно. И вот, как память об этом, документ, выданный городским комитетом РКСМ.

«Предъявитель сего тов. Маландин действительно работал в союзе коммунистической молодежи, ввиду срочной работы по устройству пролетарского праздника 1-го Мая, а потому Городской комитет союза Коммунистической молодежи просит ПАТРУЛЬ пропустить его домой. Дата 29 апреля 1919 года № 230.

Председатель И. Подволоцкий Секретарь Попов».

  • В закладки
  • Вставить в блог
Представьтесь Facebook Google Twitter или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.

В 4-м номере читайте о знаменитом иконописце Андрее Рублеве, о творчестве одного из наших режиссеров-фронтовиков Григория Чухрая, о выдающемся писателе Жюле Верне, о жизни и творчестве выдающейся советской российской балерины Марии Семеновой, о трагической судьбе художника Михаила Соколова, создававшего свои произведения в сталинском лагере, о нашем гениальном ученом-практике Сергее Павловиче Корллеве, окончание детектива Наталии Солдатовой «Дурочка из переулочка» и многое другое.



Виджет Архива Смены