— Ой, ага!

— Вот прилечу и сделаю. Ладно?

— Ладно.

А потом, вырулив на взлетную полосу, он увидел розовое платьице девочки, белый листок бумаги в ее руке. Она махала ему, и, оторвавшись от земли, выходя на курс, он подумал о том, что девочка сейчас очень похожа на розовый мотылек, и улыбнулся этой своей мысли.

Его «Антон» трудолюбиво и спокойно набирал высоту. Сопки впереди из лиловых становились синими, они быстро приближались, но еще быстрей уходили вниз. Когда самолет поравняется с ними, их вершины проплывут в трехстах метрах под крылом самолета. Он знал небо так же, как шофер знает дорогу у своего гаража.

Набрав заданную высоту, огляделся и вздохнул шумно, полной грудью, будто путник, поднявшийся по трудной дороге на высоченную гору. Так он делал всегда с первого самостоятельного полета и не замечал этого. Земля лежала внизу, просторная и осветленная. Хорошо натренированные глаза ясно различали каждое деревце в тайге, густую сутолоку лиственниц в подножиях сопок, на седловинах и вершинах стройные, будто высаженные руками человека, ельники, светлые, отсюда совсем безобидные замывы бадаранов — кедровых, непроходимых стлаников, причудливые, чуть розоватые стволы дальневосточных берез в верховьях рек, ключей и родников.

Он думал о том, что сейчас в сырых и глухих распадках тайги зацвели цветы с нежным и красивым названием — белозеры. А медвежья дудка выбросила первые бледно-зеленые хрупкие листья и острую стрелу соцветия. К середине лета под одним листом может спрятаться трехлетний ребенок, а цветок вытянется выше человеческого роста.

Пролетая над одной из высоких сопок, ясно различил среди редколесья медведя. Зверь шел быстро, иногда поднимая голову и всматриваясь в небо. Звук мотора раздражал его столько же, сколько одинокий писк комара. Медведь переваливал к морю. Там, на широких зеленых площадках, уже начиналось весеннее гулевание, опоздать на него он не мог и шел открытыми, легко проходимыми местами, сохраняя силы для предстоящих боев с соперниками.

Где-то уже у самого моря на широкой мари застыл табун диких оленей. Животные стояли недвижимо до тех пор, пока самолет не повис над ними, и только тогда разом сорвались с места, перечеркнув марь черной живой молнией.

Над морем он увеличил высоту и связался уже не с аэропортом, а с посадочной площадкой поселка Чуган. Оттуда сообщили: «Над морем, в районе Шатарских островов, туман». Это он видел уже сам. Туман катился громадным белым валком откуда-то с северо-востока. Рождаясь в диких ущельях и распадках Джугджура, белая мгла покрывала остров. Кое-где он различал голубые проталины, но они становились с каждой минутой все меньше и меньше.

— Не пройдем, — сказал второй пилот, и Карев ответил:

— Попробуем. Запросили Чуган.

— Разрешаем идти по обстановке, — ответила земля.

— Буду идти по обстановке, — решил Карев.

Самая высокая гора Большого Шатара — Веселая. Она останется правее, ее хорошо видно. Левее и прямо по курсу целая гряда — горы Перевальные; они ниже и закрыты туманом, это хуже. Оставив их тоже справа, надо войти в широкий свободный коридор, выйти на поселок и сделать заход — это самое трудное.

В наушниках голос оператора с Большого Шатара:

— Заход запрещаем, заход запрещаем в связи с туманом.

— Вас понял, иду по обстановке.

И снова голос оператора, но теперь не по форме:

— Слышите, не идите, не надо. У нас туман, туман, туман у нас густый, густый!

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.