Чужие руки

Человек на койке лежал неподвижно. Конвоир тронул его за плечо и почувствовал на руках что-то липкое. Пальцы были в крови. Он приподнял Ефремова, и тот вдруг закричал истошным бабьим голосом. Вместо глаз с его лица глядели две кровавые раны...

Слепой человек, постукивая палкой, идет по дороге. Синеет небо – он не видит его. Блестит река, цветут цветы, сияет солнце... Он не видит.

Человек украл у себя свет.

Понимал ли он, на что обрекает себя? Вряд ли. Но когда его обступила темнота, когда он стал беспомощным калекой, озлобился еще больше.

Люди помогали ему. Чужие руки переводили его через дорогу, подавали еду, усаживали в вагон...

Он ненавидел эти руки. Ему казалось, что все виновны в его слепоте. Он ненавидел всех – и требовал от всех помощи.

Ему помогли добраться до родного села. Зачем он приехал сюда? Во время войны деревню сожгли фашисты, никого из старожилов не осталось. Никто уже не помнил его родных. Кругом чужие голоса...

Его приютила тихая женщина по имени Нюра. Ему нравился ее голос, ласковый и неторопливый. И грубоватые шершавые руки не вызывали в нем раздражения.

За что она полюбила его? Он был груб, угрюм, неистов в гневе. А вот полюбила...

Ее любовь была такая же тихая, как она сама. Обругает он ее – только вздохнет тихонько. Достанет палкой – утрет слезы. Лишь когда соседки сокрушались о ее горькой доле, гневно выпрямлялась: не ваше дело! Моя жизнь – моя и забота.

Одна мысль не давала ей покоя: может, зрячий, он стал бы другим? От людей слышала: есть такой институт. Далеко, в Одессе...

О друзьях надо говорить сдержанно.

Но, входя в этот институт, трудно сохранить сдержанность. Потому что здесь все обнажено до предела: боль и радость, отчаяние и надежда, горе и счастье...

На красивейшей улице Одессы – Пролетарском бульваре – высится красноватое здание с колоннами. Просторный двор гладко залит асфальтом. Здесь не споткнешься, не упадешь. Длинные яркие клумбы с цветами окаймляют двор. В глубине, за деревьями, синеет море.

Это Институт глазных болезней имени академика Филатова.

Широкие ступени ведут в прохладный вестибюль. Два лестничных марша соединяются на площадке, где, окруженный цветами, белеет бюст Филатова. Человек этот был надеждой многих тысяч незрячих. Он умер, но по-прежнему сотни больных заполняют палаты института, где свято хранят традиции Филатова и развивают его идеи.

Коридоры, коридоры... Палаты, перевязочные, лаборатории. Здесь люди в белых халатах ежедневно вызывают на бой слепоту. Побед становится все больше. Множество слепых уезжает отсюда прозревшими.

Я видела, как слепая женщина чуткими пальцами ощупала бюст Филатова и надолго застыла с молитвенно сложенными руками. Ну что ж... Когда молятся Пастеру, Бурденко или Филатову, это можно понять....

Однажды весенним ветреным

днем, когда лопались первые почки на сирени, в ворота института вошел человек с грубым, тяжелым лицом. Одной рукой он опирался на увесистую палку, другой – на плечо маленькой женщины. У женщины было тихое лицо с кроткими глазами и мягким, чуть вздернутым носиком. Серенькая кофта и линялый платок делали ее похожей на воробья.