Человек с поезда

Рабочий поезд «Поныри – Курск» шел не торопясь. В вагоне сидели молча. Солдат смотрел в окно, думая о чем-то своем. За окном елки чертили снегозащитную полосу. Смотреть на них совсем не интересно, и солдат вряд ли видел их. Может, он вспоминал короткую встречу с женой или думал, как будет «загорать» на пересыльном. А может быть, подбитые танки на платформах напоминали ему о тех неподбитых, которые ползают по полям войны.

А я думал о том, что скоро и нас повезут на пересыльный, в этом же поезде. И что вместо карабинов у всех будут большие рюкзаки с продуктами на десять дней. И сопровождать нас будет лейтенант Соловьев. А потом будем валяться на жестких нарах, ожидая, когда разберут нас по полкам. А потом... Что будет потом, об этом думать не хотелось.

На соседней скамейке разговаривали две бабы.

– Два месяца не пишет Федор. Не знаю, что и думать, может, убит? Тогда похоронную должны прислать. Как увижу почтальона, так сердце замирает.

– Должно, ранен, иначе бы прислали. Они эти похоронные аккуратно пишут. Напиши в часть, должны ответить. У меня сестра в городе получила недавно. Пьяница был, прости господи, а все одно жалко. Так она теперь вещи его продает на толчке.

И вдруг я подумал, что и я могу погибнуть в этой войне. Но представить себя убитым не мог. Зато ясно представилось, как мать продает мои вещи на толкучке, и от этой мысли стало жутко.

Чтобы отвлечься от страшных мыслей, толкнул Сашку:

– Хватит спать. Скоро Курск.

Он лениво поднял голову и так же лениво протянул:

– Не бреши. Еще Букреевку не проехали. И от этих обыденных слов стало спокойнее.

Определенно, Сашке можно завидовать: он не думает о разной чепухе, как я.

В Курске поезд остановился у деревянного вокзала, такого же грязного и непривлекательного, как и на нашей маленькой станции. Трамваи не ходили. Предстояло пешком через весь город добираться на пересыльный. Солнце уже село, и город погружался в сумерки. Мы вышли из вагона, и солдат вдруг сказал:

– Ребята, а может, мой эшелон еще не ушел? Давайте походим по путям. Минутное дело.

Ни я, ни Сашка, да и сам солдат не верили, что эшелон еще может стоять в Курске. Но отказать солдату в этой просьбе мы не смогли. Сашка, как старший, сказал:

– Ладно, пошли.

Пути были загромождены составами. Приходилось пролезать под вагонами, идти вдоль вагонов и снова нырять под вагоны. – Неужели ушел? – говорил солдат, окидывая взглядом новый состав. Он уже верил, что его эшелон должен быть где-то рядом, и ему казалось странным, что он не может никак его отыскать. Его вера передалась и нам.

– Сейчас мы его найдем, – сказал Сашка. – Обязательно найдем, – повторил он и первым полез под вагон.

В это. время вагон дернулся, и Сашка еле успел выскочить на ту сторону. Мимо поплыли вагоны санитарного поезда, и мы с солдатом ждали, когда поезд пройдет. Задрав головы, смотрели на окна, на красные кресты, которые в сумерках казались черными. Сашка что-то кричал с той стороны, но что – разобрать было невозможно. А поезд быстро набирал скорость, увозя людей в тыл. О чем думал солдат, смотря на вагоны с красными крестами, я не знаю. Но мне подумалось, мысли у него в это время были невеселые. Как только последний вагон прошел, Сашка перебежал к нам и крикнул:

– Там, за составом, стоит воинский эшелон. Может, и не твой, но других больше нет.

И мы снова полезли под вагоны и увидели эшелон. Теплушки с солдатами, платформы, накрытые брезентом. Словом, обычный воинский эшелон, идущий на фронт. Такие мы видели много раз. Но на этот смотрели, как на что-то доселе невиданное. Здесь кончалась надежда.