Без вести пропавшее

В дверях магазинчика стоял сияющий папаша Билипп. Все больше и больше людей, привлеченных необычным зрелищем, останавливалось возле его дома.

Я тут же отправил письмо в Альтону. Что стало со знаменем! Ответ от господина Эрнста Ауста, издателя и главного редактора «Дат Блинкфюр», не заставил себя ждать. Я получил от него толстый пакет. Среди газетных вырезок, фотографий и других документов лежало письмо.

«Мы с удовольствием выполняем Вашу просьбу и сообщаем подробности заинтересовавшей Вас истории. Что же касается людей, откликнувшихся на наш призыв, то их было очень много. Это докеры, рабочие, моряки...».

Сердца и марки друзей

— Как записать вас друзья? Гейнц склонился над листом бумаги.

— Очень просто — гамбургские докеры.

Эти трое парней были первыми. Они пришли в редакцию под вечер, усталые. Спросили, кто собирает деньги на знамя, и вручили Холльману пятимарковую бумажку.

— Так и пишите: докеры,— подтвердил тот, кто постарше.— А то запутаетесь в именах. Знаете, сколько наших еще придет! На причалах сегодня только и разговору, что о знамени.

Едва ушли, пожав Холльману руку, докеры, как в дверь снова постучали.

— Мы с верфей,— представились двое молодых ребят.— Принесли пятнадцать марок. Это от всей нашей бригады.

Потом еще и еще.

— От рыбаков...

— От экипажа парохода «Вестфалия»...

— От профсоюзного комитета рабочих рыбного рынка...

— От рабочих Восточных верфей...

— От шоферов...

Они приходили под вечер, и на следующий день, и еще на следующий. В сейфе, возле которого сидел Гейнц Холльман, росла гора мелких кредитных билетов, все длиннее становился список, что открыли те трое докеров.

Они приходили, оставляли деньги и уходили. Они не говорили громких слов: эти смятые бумажки, заработанные нелегким трудом, были сильнее всяких речей, красноречивее любых деклараций. Деньги, которые составляли «фонд красного знамени», означали, что кто-то откажется на время от своего утреннего кофе, кто-то отложит на месяц или два покупку новой рубашки или ботинок, кто-то с деланной веселостью скажет девчонке: «Не хочется в кино — давай просто погуляем». Среди денег, что принимал Холльман, не было ни одной марки, которая была бы лишней.

К вечеру второго дня в «фонд» поступил крупный взнос — пятьдесят марок.

«Передано представителем Гамбургского комитета организации «Молодежь против атомной смерти»,— записал Гейнц Холльман. Эти пятьдесят марок собрали молодые рабочие и служащие, студенты и учащиеся старших классов народных школ, члены различных юношеских групп и организаций.