70 дней одного года

Постепенно настроение ее изменялось. Таня все больше верила в то, что поправится. Поэтому не терпела никаких проявлений жалости или сомнений. Голова кружилась от одной мысли, что она сможет встать, выйти на улицу, затеряться в толпе».

А между тем состояние ее даже после пересадок было тяжелым. Об этом не знал только один человек — она сама.

«Может быть, что-нибудь упущено? — в который раз изучал историю болезни Корнеевой ее лечащий врач Николай Юрьевич Бессонов.—Внутривенные вливания... Антибиотики... Переливание крови и плазмы... Так.» Введение лейкоцитарной и эритроцитарной масс, препаратов из группы кровезаменителей... Особая диета... Витамины... Нет, как будто бы ничто не упущено... Значит, надо действовать еще четче, еще интенсивнее. Все в комплексе должно дать положительный результат. Должно...»

Николай Юрьевич закрыл пухлую папку.

Ночь. Таня спит. Спокойно спит. А опасность не уходит. Она нависла и над всемирно известным Ландау, попавшим в автомобильную катастрофу. Академик и младший научный сотрудник... За обе эти жизни ведется бой.

Даже в те дни, когда не было процедур, врачи не отходили от Таниной постели. Николай Юрьевич любил рассказывать о своей маленькой Галке. А Игорь Петрович с удовольствием вспоминал студенческие годы, старинную Казань...

Но был еще один человек, который поставил перед собой цель — не отдать Корнееву смерти. Доктор Воронкова. Каждое утро, как на работу, приходила она к Тане, хотя ехать ей в свой институт буквально через весь город. И это несмотря на то, что Таня официально не считалась ее больной. Садилась рядом: веселая, пахнущая весной. И о чем бы ни говорила — о лечении или о погоде,— все казалось Тане значительным.

В воскресенье она приходила вместе С Гребешковым. Эти послеобеденные беседы в заставленной цветами уютной палате имели для больной не меньшее значение, чем самая важная процедура.

Цветов у Тани действительно было много. Еще стояли холода, а санитарка тетя Наташа уже притащила охапку дурманящей черемухи. Да и каждый, кто сюда приходил, не забывал принести с собой цветы. И Таня очень гордилась тем, что ее больничная палата похожа на оранжерею.

Гордилась и не оставалась в долгу.

...Это был девятый день ее болезни. Откуда-то Таня узнала, что у Анастасии Матвеевны Воронцовой скоро день рождения. Чем отблагодарить эту милую женщину за тепло и участие, которое она проявила? И так, чтобы не обидеть?

— Где хотите, а достаньте цветы. Сегодня это для меня самое главное! — приказала она сидевшим у нее подругам.

Те обегали всю Москву и в назначенное время вручили Анастасии Матвеевне от имени Тани огромный букет.

Друзья буквально заваливали Таню всякими вкусными вещами. И какая была радость, когда Аня Левина, возвратившись из больницы в институт, докладывала:

— Евгения Петровна, Таня сегодня с удовольствием пила сок, что вы послали.

Или:

— Ананас ей очень пришелся по вкусу, Кирилл Николаевич, как это вам удалось достать?

Аню каждый раз нагружали так, что она с трудом добиралась до машины.

А когда Таня пыталась отказываться от передач, Анастасия Матвеевна укоризненно качала головой.

— Поешьте всего понемножку. И вам будет польза, и людям приятно. Вы уж не мешайте им! Это называется «активное состояние родственников». Ну и товарищей, конечно...