180 000 километров над территорией врага

- Что было, то было, - отвечает Серёжа. - Война, брат. Мы им тоже дали жизни. Ежели убытки балансировать, счёт в нашу пользу...

Бомбил автоколонны. Серёга - снайпер бомбометания: кладёт гостинцы, куда захочет. У нас накопился опыт бомбардировки колонн. Первое время немцы передвигались по дорогам без прикрытия ПВО. Наша авиация, особенно штурмовая, отучила их от «увеселительных прогулок» по русским просторам. Они стали осторожнее. Теперь в «голове» и в «хвосте» автоколонны и танковой колонны сосредоточены зенитные пушки, пулемёты. Зенитчики бодрствуют на марше и на стоянках. Раньше немцы передвигались в любое время. Теперь стараются передвигаться ночью. Днём отдыхают на лесных опушках, в оврагах, в кустарнике.

Мы находим их везде Заградительный ОГОНЬ зенитчиков заставляет нас быть настороже, но не мешает выполнять задание. Иногда мы с хода отпускаем, две - три фугаски на головную батарею и, подавив её, чешем колонну с небольшой высоты...

В самолёте - лёгкие вибрации, удары. Куликов озирается, я тоже беспокоюсь. При изморози антиобледенители помогают отлично. Они также спасают положение в случаях незначительного нароста стеклообразного льда, образующегося на крыльях. Но если лёд начинает отлагаться и образует нарост на поверхности крыльев, тогда оставь надежду на антиобледенитель и «сторонись». Не посторонишься - пений на себя. Вес машины будет катастрофически увеличиваться. Форма крыльев исказится. Рули станут бесполезными. В течение десяти минут нарост льда может нарушить управление самолётом, сделать полёт опасным.

Набираю высоту. Самолёт неохотно ползет вверх. Выдержат ли антиобледенители поединок с природой?

Куликов советует ставиться. Спускаю самолёт до трёх тысяч метров. Попадаем в тёплый слой воздуха. Ледяной покров тает. Порывами налетает боковой ветер. Отчаянная болтанка. Земли не видно. Пользоваться астрономической и визуальной ориентировкой невозможно. Но мы, кажется, точно идём по курсу. Серёжа ловит звуки радиостанций и как всегда, верно определяет кратчайшую дорогу.

Мы стартовали целой группой. Сперва летели вместе. Теперь вокруг нас ни единой машины. Льёт дождь. В облаках разряди электричества. Огненные вспышка то справа, то слева. Машина вздрагивает, как от ударов. Оглушительные раскаты грома, в которых тонет гул моторов. Дождь сменяется крупным градом. Сверкает молнии. После вспышки становится совсем темно, и в этой грозовой темноте видно, как светятся наэлектризованные металлические части самолета. По стёклам и антеннам пробегают огненные змейки. В кабину струится вода.

- Саша, как себя чувствуешь? - спрашивает Куликов.

- Ничего, - говорю я. - Бывает хуже. Мужайся, мальчик!

- Чертова погода! - ворчит он. - Сколько ни летал, такой карусели не вялая.

А «карусель» не утихает. Вертикальные потоки воздуха бросают самолёт вниз. Происходит быстрое я неожиданное изменение высоты полёта. В приборах скачки и колебания. Машина испытывает большую перегрузку.

По бокам сверкают молнии.

- Не шарахнет в антенну? - спрашивает Серега.

- Не посмеет, - ободряю я его шуткой. - А всё - таки надо выключить рацию.

Случаи «попадания» молнии в самолёт в самом деле, редки. Но можно случайно оказаться в центре электрического разряда, и тогда не сдобровать. Покарёжит радиооборудование, раздерёт плоскости, выключит зажигание, расплавит металлические части.

Болтанка становится невыносимой. Снижаемся. Некоторое время идём над землёй. Затем поднимаемся до тысячи метров. Над нами гроза. Этот освежающий июльский ливень с фейерверком оранжево - синих молний приятен на земле. Нам он мешает. Истребитель взвился бы вверх, прошёл над облаками, У нас есть кислородные приборы. Однако сегодня забираться ввысь с бомбовой нагрузкой рискованно.

Панфилов принимает радиограмму из Москвы. Нам приказывают обойти грозу и следовать к цели. Отвечаем: «ЕСТЬ».

- Где находимся? - спрашиваю Куликова. Он называет пункт и добавляет:

- Скоро Западная Двина. Смотри вниз.

Грозовые облака поредели, Дождя нет. Через несколько минут действительно мелькнула под самолётом река. Серёжа не ошибается, Набираем высоту, снова входим в дождевые облака. Опять болтанка. Вспышки молний. Искры на плоскостях и фюзеляже. Потоки воды, от которых кабина превращается в ванну.