Лунные поляны

Виктор Потанин| опубликовано в номере №1252, июль 1979
  • В закладки
  • Вставить в блог

– Так вот, сынок, есть у нас с Федором планчик. Собрались мы с ним в дом престарелых. Да, да! И не криви лицо. Будем там копать грядки, а зимой чистить снег по всей территории. И освободим мы своих сыновей-дочерей от великой обузы.

– Давай попьем чаю, – предложил Афанасий, подавляя раздражение от сказанного отцом.

– Вот молодец какой! Догадался сказать.

И он пошел на кухню и забрякал тарелками, а Афанасий смотрел, как далеко-далеко над лесом разгорается красное облачко. Вот оно вздохнуло и пошло в ширину. Вот уже весь горизонт стал пунцовым, как мак. Значит, быть дождю или холоду или ветер начнет гудеть и хлестать по березам. И Афанасий даже поежился и прикрыл окно.

Потом они пили чай. Отец с удовольствием резал белый хлеб, и ломти выходили высокие, пышные. На них мазал тягучий мед.

– Ешь, сынок, наводи живот. Свой хлеб-то, домашний. Я сам понемногу стряпаю. А что... Чем могу – помогаю. – И он смутился, прикрыл рот ладонью.

– Очень вкусно, – сказал Афанасий.

– Ну как же не вкусно! В этом колхозе председателем Леня Вотин. Моего Федора сын, да ты его знаешь... Я его еще мокренького на руки брал, а теперь – фу ты, ну ты – хозяин, и какой хозяин, Афоня! Весь колхоз передернул по-своему. И любят его, конечно, и уважают. Потому и Марию, сестру твою, отправил в эту деревню. Она после института тогда растерялася, а я позвонил сюда, и ее колхоз запросил. – Отец улыбнулся, словно вспомнил что-то приятное.

– Но сестра твоя оправдала: Агроном такой – не нахвалятся. Только вот ребятишек нет. Не привил, выходит, я вам тягу к настоящей семье.

– Человек не дерево.

– Именно дерево! И ты тоже, Афоня, – дерево, и сестра твоя тоже, и все. И за вами надо много ходить: поливать да окучивать.

– Ты философ, отец.

– Все мы, Афоня, вначале философы, а потом приходит время платить долги.

– Кому?

– Людям, Афоня. Все им да все им. Вот ты врач, а без врачей нам нельзя.

– Куда ты клонишь, отец? – Он сказал это опять с беспокойством и отодвинул чай. Ложечка в чашке звякнула о тонкий чешский фарфор.

– Сколько у тебя, Афоня, было смертей? Ну, от твоей руки? – Последние слова ему дались через силу, и он начал шумно дышать. А лицо опять побледнело, опало, а хохолок пошел вверх. И вот уж он торчит над головой прямым столбиком, словно дразнит кого-то, смеется.

– У тебя странные, отец, представления. Но ты же хирург и режешь людей?

– Вот именно, что хирург. Ведь если хирург ошибается, то ошибается не один. Иногда подводит даже рентген.

– Коллективная ответственность, да? Ты зарежешь, а все отвечают.

  • В закладки
  • Вставить в блог
Представьтесь Facebook Google Twitter или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.

В 4-м номере читайте о знаменитом иконописце Андрее Рублеве, о творчестве одного из наших режиссеров-фронтовиков Григория Чухрая, о выдающемся писателе Жюле Верне, о жизни и творчестве выдающейся советской российской балерины Марии Семеновой, о трагической судьбе художника Михаила Соколова, создававшего свои произведения в сталинском лагере, о нашем гениальном ученом-практике Сергее Павловиче Корллеве, окончание детектива Наталии Солдатовой «Дурочка из переулочка» и многое другое.



Виджет Архива Смены

в этом номере

Чаепитие в Хантербери.

15 сентября 1890 года родилась Мэри Кларисса Миллер (Агата Кристи)

Силуэты

Карамзин