Заскрежетали колеса. Потянуло горелым железом тормозных колодок. Встали в предполье большой станции. Вьюнцов – его смена – спрыгнул с карабином в снег.

Мороз глушит запахи, и давно бы пора было исчезнуть горелому запаху из-под колес, но ноздри щекотала противная тряпичная гарь, непонятно откуда взявшаяся и, похоже, нарастающая с каждой минутой.

— Адырбаев! – заглянул Шорников за полог. – Что горит?

— Угль гарыт.

Казах невозмутимо помешивал в печке кочергой.

— Какой, к черту, уголь! Тряпка горит. Шинель не прожег? Адырбаев обиженно вскинулся:

— Шинель жег?! Я что – савсем глюпий?!

Сержант метнулся к проему – прошелся взглядом по колесам состава. Из-под почтового вагона выбивалась сизая струйка дыма. Снег мешал бежать, и полтораста метров, отделявшие теплушку от почтовика, сорвали Стасу дыхание. Он стукнул кулаком в запертую дверь, прокричал, выдыхая слова в два приема:

– Эй, вы, там!.. Горите!

Дым шел от первой колесной пары с правой стороны – Шорников нырнул под вагон. Горела букса, точнее, ветошь, забытая кем-то между рессорных пружин. Если бы не случайная остановка, встречный ветер раздул бы хорошее пламя... Стас выдернул тлеющее тряпье и стал затаптывать в снег.

— Что случилось? – из-под вагона выбралась проводница. Беленькая. Таня.

— Да вот – ветошь оставили. Загорелась. От трения, наверное... Где начальник-то ваш?

— Спит.

– Кто спит? Кто спит?! – послышался недовольный голос, и из-под колес вылез Паша, начальник вагона, с опухшими от пересыпа глазами.

Брякнув прикладом о рельсу, вылез и Вьюнцов.

— Что случилось? Горим или тонем? – лихо сбил ушанку на затылок старший матрос. Таня улыбнулась. Шорников нахмурился.

— Почему бросили объект?

— Да я на минуточку, – отмахнулся Вьюнцов, не замечая официального «вы».

— Вернитесь на пост! – строго приказал Стас.

— Да там Адырбаев, – с деланной наивностью сообщил Вьюнцов.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• …
• 11
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.